Содержание
Пельмени и мясо внутри
Представьте себе четыре, нет пять пачек пельменей, стоящих рядом на полке. Цена у них одинаковая, упаковка похожая. Первая пачка – картонная. Вторая отличается от первой прозрачной упаковкой и на обоих написано просто «пельмени». На третьих еще указан приблизительный состав, например: мука из злаков, растительный жир, ароматизатор идентичный натуральному. На четвертых указан подробный состав, а на пятых, кроме состава указан адрес веб-камеры, установленной в производственном цеху, страница с подробнейшей рецептурой и ссылка на «живые» бухгалтерские ведомости, по которым видно, что именно закупала пельменная фабрика у поставщиков.
Вопрос: Какие пельмени вы предпочтете купить? Давайте расставим в порядке предпочтения и еще расставим баллы, от 1 до 100. Получается, что чем больше информации о пельменях известно, достоверной, причем, информации, тем больше спрос на товар.
Другими словами, изначальное условие задачи о том, что у всех пачек цена одинаковая можно и нужно модифицировать. Более «прозрачные» пельмени можно дороже продать, раз спрос на них выше. Получается, что простым способом увеличения добавочной стоимости, которую производит бизнес – от консалтинга до сталепроката является организация его прозрачности, причем буквальной.
Новое – хорошо забытое старое
Рассказал ли я сейчас что-то новое? И да и нет.
Да, потому что сама идея прозрачного бизнеса как бы противоречит и теории об асимметричности информации и сложившейся практике, когда, например, некоторые производители безалкогольных напитков продолжают упоенно считать, что их «фишка» — тайна рецептуры напитка, ставшая уже давно «Секретом Полишинеля». То есть, весь департамент маркетинга одной из крупнейших мировых компаний верит, что успех их бизнеса и успех потребительских предпочтений обеспечивается напускной таинственностью на состав продукта, который люди потребляют внутрь. Что как только они опубликуют рецепт своего пойла, так тут же миллионы клонов воспрянут из праха и начнут конкурировать с ними. При том, что лидер в параллельном пивном рынке не заморачивается по поводу того, что пиво в мире делают еще тысячи пивоваров. Ведь не в рецептуре ж дело, а в эффекте масштаба и сильной маркетинговой поддержке. Тут тот случай, когда бабло побеждает зло.
Нет, потому что идею прозрачности уже давно освоили представители общепита. Существует планировка столовых и ресторанов, когда посетители видят кухню. Разумеется, тогда надо больше думать о чистоте и корректности процедур обработки пищи. Вместе с тем это и образует добавочную стоимость. Столовая, в которой куня видна сразу за раздачей внушает больше доверия. Такая планировка помещений появилась в середине 20-го века в ответ на «городские легенды» о котлетах из туалетной бумаги и поварах, мочащихся в котлы.
Вы также можете наблюдать вживую из чего делают мясной фарш, тут же продаваемый в супермаркете, когда в нем мясной цех за стеклом. Вспомнили такие магазины в Киеве? Назовите хоть один?
На Ближнем Востоке хлебные лавки почти всегда организованы так, что покупатель видит, как и из чего делают хлеб и какими руками его месят.
Так почему же такая практика – практика прозрачности не получила до сих пор распространения? Все дело а) в теории об асимметричности информации, которую я упомянул и б) в том, что слова «до сих пор» являются ключевыми. Пора пришла сменить парадигму и о том, как это сделать и почему уже настала пора я как раз и буду рассказывать.
Асимметричность информации.
Джордж Акерлоф в работе «Рынок „лимонов“: неопределенность качества и рыночный механизм» в 1970 году построил математическую модель рынка с несовершенной информацией. Он отметил, что на таком рынке средняя цена товара имеет тенденцию снижаться, даже для товаров с идеальным качеством. Возможно даже, что рынок коллапсирует до исчезновения.
Из-за несовершенства информации нечестные продавцы могут предложить менее качественный (более дешёвый в изготовлении) товар, обманывая покупателя. В результате многие покупатели, зная о низком среднем качестве, будут избегать покупок или соглашаться покупать только за меньшую цену.
Принципиально выходило, что чем меньше покупатели знают правды о товаре, вернее чем больше истина отличается от пропаганды, тем больше была прибыль продавца. Конец 20-го века ознаменовался подходом к максимальному сохранению информации. Монополия на информацию стала выглядеть, как единственное орудие власти правящего класса во все времена, о чем не забыл упомянуть Джаред Даймонд в своей книге «Ружья, Микробы и Сталь», а все уважающие себя компании пополнили свой штат развитой службой безопасности, которая, в итоге, защищала компании самих от себя.
Простой пример – я в прошлом году откликнулся на вакансию аналитика в одном умирающем банке на букву «Н». Откликнулся по приколу – там давали в качестве теста две непростые задачи в Excel, которые я решил за полчаса и выслал им ответ.
Меня тщательно проверяла служба безопасности. В конце концов я уже был на стадии «принести трудовую книжку», когда просто переспросил, а что собственно СБ обо мне выясняла, если все можно узнать, набрав в Google «Роман Петров». Ответ был «А у нас нет интернета. Его отключили по соображениям безопасности». Разумеется, если бы он у них был, они бы даже не подумали меня позвать на зарплату в 3000 гривен, просто найдя мое резюме.
Считающиеся в теории верными решения проблемы асимметричности информации, такие как обязательная сертификация продукции, лицензирование деятельности, содержание государственных надзорных органов по защите прав потребителей не привели к ликвидации проблемы а просто переместили ресурс асимметричности информации из рук капиталистов в руки чиновников, которые, вместе с корпоративными бюрократами сформировали существующий сейчас правящий класс – бюрократическую элиту, окончательно подтвердив, что капиталисты уже не правят миром и существующий общественный строй капитализмом назвать крайне сложно.
Ярким примером отчаянной, ввиду ее очевидной уже проигрышности, борьбы правящего класса за информационные ресурсы является современная война с «пиратством» и выстраивание культа копирайта. Борьба эта проигрышна лишь потому, что на смену бюрократии приходит новый правящий класс и мы движемся к светлому будущему. Светлому, потому что прозрачному.
Что происходит на рынке? Ф.Котлер, эдакий мастодонт из прошлого века назвал это термином «Турбулентность» или Хаотика, показывая свое отношение к происходящему, а Дон Тапскотт (Don Tapscott) и Энтони Д.Вильямс назвали это словом «Викиномика». Последние авторы показали, как массовое сотрудничество меняет мир, а Котлер указал, цитирую: «МИР вступил в новую стадию экономики. Национальные экономики глубоко связаны и взаимозависимы. Коммерческая деятельность ведется при помощи потоков информации, перемещающихся со скоростью света по Интернету и мобильным телефонам. Эта новая стадия приносит замечательную пользу в виде снижения затрат и ускорения производства и поставок товаров и услуг. Но у каждой медали есть и обратная сторона. Речь идет о существенном возрастании уровня риска и неопределенности, с которыми сталкиваются как производители так и потребители». И тут же выделил, среди прочих следующие риски:
- Технические достижения и информационная революция
- Подрывные технологии и Инновации
- Гиперконкуренция
- Расширение полномочий клиентов
Стоит понимать, что Ф.Котлер, основатель маркетинга, как никто другой понимал, что добавочная стоимость образуется в виде разницы между истинными свойствами товара и его «легендой».
Если попытаться обобщить опасения Котлера в двух словах, то выйдет следующее: Какие бы технологии или производственные ноу-хау не были бы у производителя, они в любом случае
- А) Очень быстро устареют
- Б) Будут заменены технологиями, полностью меняющими рынок
- В) Будут моментально скопированы конкурентами, которых
- Г) просто море и тьма тьмущая и
- Д) Пропаганда будет конкурировать с отзывами потребителей
Из жизни динозавров
Посмотрите, что случилось с ноу-хау Kodak или Agfa в области производства фотопленки. Имело ли смысл хранить эти «секреты»? Но кто ж знал, что «цифра» догонит пленку по качеству в течение каких-то пяти лет.
Посмотрите на историю Мас и РС. Apple Всегда был в отстающих лишь потому, что запечатывал информацию, а не раскрывал ее. И выбился вперед только в последние несколько лет, сделав ставку на операционную систему, ведущую свою родословную от FreeBSD –бесплатной Юникс-подобной операционной системы. Эта операционная система в различных модификациях установлена и на iPhone и на Mac и на iPod.
Посмотрите на судьбу DRM защиты на DVD диски. В конечном итоге, сама защита в виде региональной привязки стала проблемой для добросовестных пользователей, а не для тех, кто копировал фильмы.
И если еще 20 лет назад закрытость кода у программного обеспечения считалась нормой и разумеющимся фактом, то сейчас эту закрытость вменяют компаниям в вину и сама закрытость программного кода становится критичным свойством ПО, не дающим ему развиваться на ряде специфичных рынков.
Но это все были примеры того, как технологии, полностью меняющие рынок, не давали крупным компаниям, хранящим свои секреты, даже успеть сманеврировать. И если крупным компаниям еще есть резон поддерживать асимметричность, то для мелких производителей, которые не способны выделять серьезные средства на безопасность, это теряет смысл полностью.
Викиномика
А откуда вообще взялась проблема большого количества мелких потребителей?
А. Мы наблюдаем ускорение НТП, которое приводит к двум факторам: Во-первых, Частой смене технологий, что лишает крупных монстров свободы маневра и во-вторых усилению возможностей мелкого производителя по сравнению с крупным. Простой пример: технологии фотопечати привели к тому, что люди постепенно забывают, что такое «фотосалон» в том смысле, в котором он существовал еще 5 лет назад. Теперь каждый человек дома может на сравнительно недорогом оборудовании печатать себе фотографии.
И этот пример не единичный. Все видят, как быстро увеличилось число автопроизводителей. Благодаря чему? Благодаря тому, что если у тебя есть деньги на пару-тройку роботов и договора на поставку комплектующих, то ты уже можешь начинать мелкосерийное производство. И это явление даже не замечается, хотя сами автопроизводители постепенно рассредоточивают свои производственные мощности на большое число мелких сборочных фабрик.
Уже можно варить пиво на дому. Уже можно, если хочешь, варить металл не ища трех фаз и не таская за собой сварочный трансформатор, от которого проседает напряжение во всем доме. И так далее. Это все называется верификацией экономики. Во все большем и большем числе областей экономики, самостоятельный и процветающий бизнес а) не зависит от эффекта масштаба, вернее эффект масштаба дает меньшие преимущества по сравнению с гибкостью бизнеса и его заточенностью на конкретные ниши и б) может обслуживаться без найма рабочей силы – с использованием труда домохозяйства.
Разумеется, если сравнивать, скажем, производство ложек при помощи массовой штамповки и при помощи, например, трехмерного принтера, то первое выглядит дешевле. На первый взгляд. Но на второй взгляд, когда мы к издержкам добавим администрирование, дистрибуцию и логистику, то окажется, что ложку выгоднее будет купить в местном «ложкошопе» или вообще распечатать дома, когда предыдущая потеряется, а не в супермаркете и не в виде сервиза.
Б. Второй фактор – развитость финансовой системы позволила не считаться с такой проблемой любого бизнеса, как наличие стартового капитала. Теперь понятие «порог входа на рынок» стало весьма виртуальным. Для рынков крупных игроков, типа авиабизнеса или автомобиестроения всегда найдутся крупные инвесторы, например, государственные стаб.фонды. Для рынков помельче – банки и приватные инвесторы.
Добавим в весь этот суп фактор миграции трудовых ресурсов от компании к компании и у нас образуется чудная картина мира, в которой просто нет места секретам и любое успешное ноу-хау моментально копируется всеми вокруг.
Единственным способом выжить будет постоянное движение. Как велосипедист не ищет стабильности в остановке, так и компании не должны зацикливаться на консервации статуса-кво, а просто идти дальше и дальше в инновациях, чтобы быть лидерами и чтобы копировали у них, а не они.
Резюме: Мы вступаем в рыночные условия, когда наличие у компании неких бизнес-идей или технологических секретов дает им сравнительно небольшое временное преимущество, которое очень быстро исчезает с выходом первого экземпляра продукции на рынок. Патентная система не работает в том виде, в котором она существовала раньше. Тем более для мелкого производителя, который просто не сможет позволить себе судебные тяжбы.
К тому же большое число мелких поставщиков приводит к тому, что потребитель теряет понимание того, в чем именно разница между двумя товарами и руководствуется единственным понятным ему критерием – ценой.
И тут мы понимаем, что на конкурентном рынке, а тут речь идет даже о гиперконкуренции, как уже было сказано выше, асимметричность информации работает на недобросовестных производителей. А ускорение НТП и таже гиперконкуренция делают все более неэффективными прежние методы снижения асимметричности – сигнализирование потребителям качества путем брендирования, наращивания репутации, наличия лицензий и сертификатов. О каких брендах, лицензиях и сертификатах может идти речь, если технология, используемая для производства продукта может быть актуальной лишь пару-тройку лет? Кто дает гарантии того, что засветив нашу технологию чиновнику мы не получим завтра мощного конкурента, да еще и с господдержкой? Если не хищника, который захочет придавить наш бизнес, а потом выкупить его у вас с потрохами, позволив вам остаться, так и быть манагером при «добром» дяде?
Итак, старые методы снижения асимметричности не работают, потребители в растерянных чувствах и не знают у кого купить продукт или услугу, а рынок все более конкурентен и асимметричность, поддерживаемая ноу-хау и патентами уже не работает. Что делать?
Как я уже сказал в самом начале – раскрываться. Если мы не контролируем процесс, то мы его должны возглавить. Если у вас есть какой-то секрет, то вы уже сейчас должны вести себя так, как будто его уже узнали конкуренты и так, как будто на этот секрет есть еще более новый секрет, которого нет у вас.
Презумпция раскрытия информации
Любой штамп «для служебного пользования» уже сейчас означает «для ознакомления конкурентами». Живой пример из моей жизни: Когда я готовил коммерческое предложение для одного очень крупного и серьезного банка и мне были нужны цифры из их бизнес-плана, чтобы продемонстрировать на их же цифрах экономический эффект от внедрения моего предложения, то мне пришлось сделать всего три телефонных звонка и у меня в почтовом ящике лежала презентация «ДСП», а мои информаторы имели лишь мое честное слово, что дальше меня она не уйдет. Нет не ушла. Да и толку в распространении этих секретов Полишинеля. В итоге, делая доклад правлению банка я сказал, что по «оценкам наших аналитиков, вы будете в следующем году способны выпустить ХХХ пластиковых карт, что означает…», за что получил кучу комплиментов в адрес «наших аналитиков». Сделал ли сотрудник банка плохо, передав мне этот «секрет» — нет. Означает ли что конкуренты не способны оценить по косвенным признакам и прийти к тем же цифрам? Нет. Зачем секретничать?
Пример из мировой политики – Викиликс. Все тоже самое – Если информация чувствительна к раскрытию, то надо поступать так, как будто она уже раскрыта и если реально нужно сохранить конфиденциальность, то надо маскировать утечку, а не бороться с ней. Усаму бин Ладена ЦРУ убило как раз на следующий день, когда НАТО убило бомбой, сброшенной в жилой квартал, маленькую внучку Каддафи. Случайно ли? Кто помнит теперь об этом зверстве? А о Бин Ладене помнят.
Что делать?
А уже и незачем что-то делать. У нас на дворе новые технологии. У нас на дворе происходит реально катастрофическая информационная революция. Кто наблюдал за стартом «Атлантиса» в прямом эфире? Вот. Это разве можно было представить, что я смогу у себя дома получить живую трансляцию видео с топливного бака стартующего космического корабля, да еще так, чтобы я мог отмотать все «назад» и посмотреть то, что не успел увидеть до того?
Раньше вам приходилось продумывать методы маркетинговой коммуникации, показывающей потребителям преимущества вашего продукта или услуги. Теперь вы можете просто точно также поставить веб-камеру туда, где этот продукт делается.
Вы читаете тренинги – транслируйте вживую то что происходит на них. Вы печете хлеб? – на вашем сайте должна быть трансляция из пекарни. Вы делаете пластиковые окна? – покажите, насколько тяжел и ответственен труд людей, работающих с профилем. Потребитель, который понимает, за что он платит, будет платить с удовольствием.
Вы хотите быть желанным работодателем, чтобы к вам шли лучшие кадры с рынка? – покажите, как живет ваш офис, иначе все инвестиции в условия труда будут известны лишь уже нанятым, а не тем, кто размышляет над сменой места работы.
Вы дизайнер – покажите процесс создания образца или иллюстрации. Люди, видящие логотип думают, что вы вот его просто взяли и нарисовали. Они не видят то, что ушло в мусорку и не могут оценить, как вы работали и какие решения принимали. Посмотрите на содержимое сайта студии Лебедева. Он вообще не скрывает ничего. Во всяком случае такое впечатление создается и в любом случае простое посещение сайта студии даст любому конкуренту правильные мысли, уроки и знания, так тщательно оберегаемые другими дизайн-бюро. И кто лидер рынка?
Вы – повар? Расскажите, как и из чего вы готовите еду. Конкуренты не начнут делать тоже самое с тем же названием, а если и начнут, то это уже будет копия, так как рынок будет знать, что настоящее – только у вас. Люди видели то, как вы это сделали впервые и изобрели. Мало того, главное, что не скопируют конкуренты – вас. Потребители покупают, на самом деле, вас. Так будьте собой, покажите, где вы в вашем продукте. Это нельзя скопировать.
У вас всех же теперь есть инструмент, дающий возможность снизить асимметричность и именно с целью повышения прибыли а не вопреки этому. Именно сегодня, именно сейчас мы стоим на пороге смены парадигмы бизнеса – не прятать от потребителя важное, а наоборот – показывать. За это потребитель готов платить.
Помните эволюцию брони и снаряда. Снаряд всегда рано или поздно выигрывал. И две мировые войны были проведены солдатами без брони на себе. Скорость и маневренность оказались важнее кирасы, которая все равно не сильно защищала от пуль.
Маркетинг динозавров
Простой вопрос: Вам нравится, когда на «соке» написано что-то типа «100% апельсиновый», а потом зеленым по зеленому добавлено слово «нектар»? А есть еще люди, которые считают, что это должно кому-то нравиться и что потребители захотят быть надуренными. А насколько проще быть просто честным? Оцените это, как потребитель, перед тем, как ставить на полку товар вроде молока в бутылках по 980 мл.
Что происходит на самом деле? На самом деле есть товар и есть цена. Убирая лишене, можно пользоваться формулой:
Деньги + Транзакционные издержки = Стоимость продукта + пропаганда.
Продавец, желая от вас получить деньги, может и будет играть со второй частью формулы. Намного легче было до сих пор вкладывать деньги в пропаганду, а не в товар. Потребитель не имел голоса. И там, где он не имеет голоса сейчас это и продолжается. Продавца ограничивает закон, например, требование указывать массу товара на упаковке молока (конкретно – Вим-Билль- Дан, «Веселый молочник»). Но продавец сопротивляется со всей силы и пишет эту массу мелкими буквами да еще и упаковывает, скажем, молоко по три пачки, пишет крупными буквами 3 по цене 2 и так, чтобы вставка в общую упаковку с этой надписью, перекрывала запись о том, что в пакете молока не 1000 мл., а 950. Обвешивали и будут обвешивать. Улыбка продавца все равно дешевле, а со своими весами на базар мало кто ходит. Почему?
Потому что вы платите за товар не только цену, а еще и усилия по добыче информации о товаре. Это – часть транзакционных издержек. Неочевидная, но весьма существенная часть. И чем больше человек оценивает свое время, тем меньше он будет стоять и выбирать товар на полке. Или того хуже, вычислять, на каком базаре какая цена за какой товар и куда выгоднее поехать, учитывая транспортные расходы, а еще, покупая морковку, прихватить с собой не только весы, но и масс-спектрометр. Человек стремится сократить свои издержки, предполагая, более-менее одинаковое качество товара, он ориентируется на цену, нет, не оббегая всех продавцов, а делая «срез рынка», обойдя 2-3 и уразумев среднюю, с его точки зрения, цену на товар. И чем глубже скрыта истинная информация о товаре, тем меньше усилий человек будет тратить, чтобы ее добыть. Он выберет что-то ин ничего, руководствуясь эмоциями, а не анализом. Выберет или улыбку «Веселого молочника» или то, что купили остальные или то, что… дороже (типа качественнее или престижнее) или то, что, наоборот, не брал никто. В любом случае у него будет методика нерационального выбора, так как рациональный выбор слишком дорог.
Этим и пользуются маркетологи. Простая математика и ничего личного. «Мы вас не дурим. Мы добавляем в товар пропаганды с одной стороны и увеличиваем транзакционные издержки с другой.»
Масс-спектрометр на базаре.
Вместе с тем, если потребителю полностью открыть всю информацию о товаре, практически, продавать морковку не только с весами, но и с масс-спектрометрическим анализом, сделанным на месте, то морковка будет куплена именно у такого продавца. И цена будет мало иметь значение, ибо остальное, в глазах покупателя уже будет и не морковка, а набор удобрений и пестицидов. С точки зрения вышеописанной формулы, потребитель будет способен заплатить большую цену за тот же товар, так как он уменьшает свои транзакционные издержки.
Масс-спектрометр – дорого? А если бы он был бесплатен? Или дешев. Вы бы купили морковку на базаре с рук и без весов. Даже если вам назвали конкретную цену за конкретный кулек морковки, но вы не знаете веса? Разумеется – нет. Так и на рынке, где были бы у всех масс-спектрометры, никто бы ничего не покупал без анализа на месте.
Снова – почему нет вещей типа масс-спектрометра? Потому, что до сих пор скрывать информацию и усиливать пропаганду было просто дешевле, чем раскрывать ее полностью. Кроме издержек, связанных с коммерческими тайнами (явных в виде шпионажа и скрытых в виде фобии открытости), открытость требовала издержек по техническому ее обесечению.
Но сегодня пропаганда обходится все дороже и она все менее эффективна. На массовом рынке пропаганда уже не значит ничего и, утрируя, больше 1 экземпляра неудачного товара уже не продать. О плохом качестве и несоответствию товара рекламе тут же будут знать все. Можно сколько угодно скрывать информацию и играть в шпионов, как делает Нокия с Эльдаром Муртазиным, но продажи это уже не поднимает.
И сегодня материальные усилия по обеспечению открытости становятся все доступнее. Как я рассказал в самом начале доклада, поставить в цеху веб-камеры, а бухгалтерскую систему в онлайн может каждый. Не каждый просто даже думает о таких возможностях и, к сожалению, в наших условиях постоянной борьбы за информацию между бизнесом и властной элитой, это не всегда безопасно. Нужно просто вырабатывать процедуры и планировать проекты по раскрытию информации. Так, чтобы она была максимально раскрыта, но не угрожала благополучию компании.
Выглядит просто. Но у бизнеса нет опыта раскрытия. У него есть обратный опыт и громадная машина обратного действия – закрытия. Подумали уже о раскрытии? Значит у вас уже есть вопросы ко мне, как именно это сделать.
Принятие неизбежного
Теперь о приятии или неприятии идеи прозрачности. Сначала о неизбежном: Хотите вы того или нет, но фейсбук уже изобрели. И если ваш продукт будет достоит внимания потребителей, то о нем узнаю все и сразу. И, так повелось, плохие новости распространяются мгновенно. Приматам свойственно предупреждать сородичей об опасности. А вот вкусный банан куда комфортнее схомячить втихаря. И в данном случае фейсбуки работают против вас. И качество должно быть безупречным по умолчанию. И вам теперь не надо ждать, пока скрывающийся за асимметричностью недобросовестный конкурент падет жертвой фейсбуков. Вам надо наоборот показать, чем вы луче и что и как вы делаете – показать то, что слабо показать конкуренту. Ведь вы уже заранее делаете вещи хорошо и вам уже заранее нечего стесняться.
А если будут плохие новости – станьте сами их хозяином. Вы пресечете слухи, вы сможете показать свою открытость, желание ответить на все вопросы, исправить неприятность и обеспечить так, чтобы такое не повторилось. Это же так просто, владея кафешкой, написать на блоге, что сегодня пришлось выбросить партию рыбы и что вы сделали, чтобы в следующий раз рыба не испортилась. И вам мне придется думать, что обиженный сотрудник выложит у себя на блоге фотографии с гнилой рыбой и комментариями «смотрите, вас тут этим кормят». Плохие новости тоже нужны, потому что приторно-позитивная «социальная активность в сетях» уже начала набивать оскомину. Проблемы в бизнесе – опишите их. Заставьте ваших клиентов болеть за вас. Пусть вы для них будете «Динамо» или «Шахтером», а не очередной мини-церковью у которой все хорошо и мальчиков из церковного хора никто никогда… что-то я отвлекся.
Поймите еще раз – у вас уже нет и никогда не будет времени на выстраивание пиар стратегии и политики управления репутацией. Репутация просто должна быть безупречной с первого дня. А безупречной она может быть только тогда, когда вам принципиально нечего скрывать и когда не может возникнуть почвы для спекуляции. Например, если чиновника обвинят во взяточничестве, то люди скорее всего этому поверят. А если этот же чиновник, на самом деле честен и обвинен желающими от него избавиться товарищами по цеху, которые хотят продолжать воровать комфортно, сможет как-то организовать свою собственную прозрачность, отказаться от наличности, выкладывать в сеть транзакции по своим платежным картам, давать честные декларации о доходах и рассказывать миру что и когда купил и вообще где и когда был, а вот веб-камера из кабинета, то сочинить правдивый поклеп на него будет просто невозможно. Прозрачность – основа безопасности. Но мы все еще думаем наоборот.
И для многих из нас идея прозрачности неприятна сама по себе. Мы любим прайваси. Мы одобряем законы о защите персональных данных, которые, на самом деле не о защите персональных данных а об узаконивании монополии спецслужб на персональные данные. Почему так? Как быстро мы сможем понять, что прайваси – зло и для бизнеса и для личности? Это, на самом деле – отдельная тема и я могу коснуться ее уже вне рамок доклада а отвечая на ваши вопросы. Итак, вопросы.