Считается практически аксиомой, что у власти есть всего три ветви: законодательная, исполнительная и судебная. Есть разные домыслы о якобы «четвертой власти» — прессе и ее влиянии на социум, однако это надо воспринимать как термин лирический.
Откуда так повелось? Еще Аристотель писал о разделении власти, а теоретическую базу под это дело подвел, или рационализировал, Шарль Луи Монтескьё — человек с фамилией, доказывающей необходимость существования буквы ё в русском языке. Вместе с тем история возникновения разделения власти не имеет значения, а все потому, что это как-бы естественно. Суды, к примеру, должны быть независимыми ни от кого, если нужно иметь устойчивое и справедливое общество. Также негоже, чтобы люди, которые заняты администрированием, сами же себе писали законы. Так они напишут что угодно и установят себе сверхполномочия. Но подчиняться главному судье они тоже не должны, так как тогда некому будет арестовывать нечестных судей. И раз исполнители действуют по каким-то законам, значит, нужны те, кто эти законы пишет или, при их данности свыше, подходящим образом трактует. В небольшой общине законы диктует сама община, часто законы и не расписаны на бумаге, а люди руководствуются понятиями справедливости. Часто законом служит некое священное писание, будь то Коран, Библия или Тора, и тогда нужны будут лишь судьи, которые судят на основании, скажем, Шариата.
Законодательная ветвь власти крайне полезна тогда, когда упырь, сидящий наверху, пытается легализовать свои порывы жадности через узаконивание контроля над чем или кем бы то ни было. Типичный пример — закон Украины «О страховании». Он как бы написан с благой целью — защитить граждан от нечестных страховщиков и мошенников, но на деле этого не происходит. На деле происходит легализация схем по отмыву денег, на деле происходит практическое запрещение любой страховой деятельности, которую нельзя проконтролировать и которая не выгодна упырям у власти, на деле выращивается коррупционная гидра с бюрократическим оскалом. На родине современного страхования — Великобритании — закона «О страховании» не было до последнего времени, и лишь недавно был создан некий документ, который нет, не регламентирует деятельность страховщиков, а лишь излагает на бумаге сложившуюся практику. И что интересно, несмотря на отсутствие закона, лондонским страховщикам как-то верят больше, чем киевским, несмотря на законодательную обязательность наличия крупных уставных фондов, страховых резервов и деятельности страхового регулятора.
Разделение власти именно на три независимые ветви и именно с такими названиями не догма. Также не догма сам принцип разделения власти. В Великобритании, например, несмотря на то что Монтескьё ссылался на нее как на пример разделения власти, присутствуют четкие признаки смешения законодательной и исполнительной ветвей. Да, суды в Великобритании руководствуются в большей степени прецедентами, а не законами и кодексами. А кабинет министров очень сильно зависит от парламента и скорее является исполнительным органом парламента, а не независимой ветвью власти. В странах, где присутствует смешение ветвей власти, стабильность общества обеспечивается многопалатным парламентом.
Если внимательно присмотреться к процессу формирования власти и взятия той или иной ветвью власти каких-либо полномочий, то очень захочется делать так, чтобы выборы, скажем, в парламент, контролировались и проводились не кабинетом министров, а некой также независимой структурой. То есть стоит думать о создании «электоральной власти» — власти, которая сможет обеспечивать независимость проведения выборов от остальных ветвей. Если нет независимой «электоральной» власти, то рано или поздно выборы будут проводиться так, как захочется главе исполнительной власти, и результат их будет тоже в рамках его ожиданий. Именно поэтому в ряде стран, а именно в Австралии, Канаде, Индии, Индонезии, Нигерии, Пакистане, Польше, Румынии, Южной Африке, Таиланде и Великобритании, избирательные комиссии не зависят от исполнительной власти и содержатся за свой собственный бюджет. В некоторых из этих стран независимость избирательной комиссии гарантируется Конституцией, например статья 190 Конституции Южной Африки.
Принцип разделения власти присутствует не только в государственной системе. Например, в акционерных обществах также есть несколько ветвей управления: собрание акционеров создает минимум три независимых и подчиняющихся лишь ему одному органа управления, наблюдательный совет — аналог законодательной власти, правление — аналог исполнительной, и ревизионную комиссию — аналог… Нет аналога. В акционерных обществах есть то, что присутствует также и в ряде стран, например в Тайване — аудиторская ветвь власти. Также аудиторская ветвь присутствует и в органах управления Евросоюза. Идея аудита органов власти присутствует и в Украине, только Счетная палата и Госфининспекция не способны быть непредвзятыми аудиторами, так как принадлежат к законодательной и исполнительной ветвям власти соответственно.
Таким образом, правильное и устойчивое государство должно включать в себя различные ветви власти, причем они должны быть независимы друг от друга и формироваться единственным источником власти — народом или, в терминах корпоративного права, «собранием акционеров». Такими ветвями могут быть: законодательная, исполнительная, судебная, аудиторская и электоральная власть. Если общество считает, что все законы уже написаны, то формирование новых правил может осуществляться либо судьями, по прецедентам, либо исполнительной властью, которая будет подконтрольной, скажем, аудиторской власти.
Можно также представить себе институт электоральной власти, представители и руководители которой избираются народом на бесплатной основе, то есть без отрыва от основной деятельности. И эта власть не имеет никаких других полномочий, кроме проведения выборов, инаугурации избранных представителей других ветвей власти, предоставления или снятия неприкосновенности с них, а также инициации процедуры досрочного отзыва избранных представителей или их импичмента. А то в Украине как-то смешно и нелепо выглядят потуги украинского парламента по снятию с самого себя же неприкосновенности или его же успешные инициативы по поднятию самим же себе зарплат и расширению привилегий.
Однако есть еще одна возможная ветвь власти. В СССР господствовала социалистическая политико-правовая доктрина, в которой принцип разделения власти отвергался как буржуазный и неприемлемый. Единая государственная власть провозглашалась как власть Советов, то есть власть представительных органов. Но именно в СССР, точно так же как в Китае и Иране, появилась еще одна ветвь власти — идеологическая. Партийная (а в Иране исламская, во главе с аятоллой) номенклатура осуществляла идеологический аудит остальных ветвей власти, которые все равно присутствовали в стране и, для обеспечения исполнения своей воли, обладала собственным силовым аппаратом (Корпус стражей Исламской революции) или встраивала собственные рычаги управления в существующий силовой аппарат (институт политруков и комиссаров в армии).
Устойчивость, которую как СССР, так и режим аятолл проявляли в абсолютно враждебном окружении, заключалась именно в том, что в этих странах существовало принципиальное и жесткое разделение власти, и при этом идеологическая ветвь была самостоятельной силой. Китай, в отличие от СССР, не развалился именно потому, что партийная номенклатура не ударилась в бизнес и не смешалась с остальными ветвями власти.
Общества, в которых существует разделение ветвей власти, обладают большей устойчивостью, чем общества, в которых власть концентрируется в одной ветви, и следовательно, в руках председателя этой ветви власти. С одной стороны, концентрация власти вокруг сильного лидера способна мобилизовать всю страну для решения каких-либо задач. Но с другой — нет такого гения, который бы сам единолично обладал всей информацией, которая позволила бы ему решить, какие задачи являются наиболее приоритетными. К тому же концентрация власти в одних руках, способствует расцвету тоталитаризма, коррупции и обогащению лидера страны.
Но вернемся в СССР. На волне перестройки, когда американские джинсы, жвачка и кинофильмы проникли в культурное поле Советского Союза, людям показалось правильным и логичным, что у страны должен быть президент. В СССР «президента» не было. Был «председатель Верховного Совета СССР» или глава законодательной ветви власти. Был «председатель Совета министров» или глава исполнительной власти. Был генеральный секретарь ЦК КПСС или глава идеологической власти. Временами в СССР все эти должности занимал один и тот же человек, временами — разные люди, но президента в стране не было. Нехорошо. Джинсы и кроссовки уже освоили, и даже со жвачкой кооперативы начали как-то справляться, а вот президента не было. И тогда «ветер перемен» принес нам и должность Президента. Им стал председатель ЦК КПСС, который де-факто являлся верховным лидером страны и, таким образом, соответствовал по уровню полномочий президенту США. Президентом Михаил Горбачев побыл недолго, но, что важно, идея президента как сильного лидера с большими полномочиями была автоматически перенесена и на республики СССР, которые становились независимыми странами.
Идея не прижилась в полной мере в странах Прибалтики, которые, при наличии в них президентов, все-таки управляются парламентом, а не президентом. Но в отличие от США, где президент является главой исполнительной власти или, говоря по-нашему, «премьер-министром», которому подчиняются государственные департаменты, то есть министерства, в СССР, а затем и в республиках президент существовал параллельно исполнительной власти, но при этом вопреки идее разделения ветвей власти, обладал как исполнительными так и законодательными полномочиями.
Тем не менее в отсутствии идеологической ветви власти должность генерального секретаря ЦК или, затем, президента, становилась как бы ненужной. И несмотря на то что и в России, и в Украине, и в Беларуси аппарат президента располагается в здании ЦК партии, именно «партийной» функции у президента нет. Зато есть полномочия издавать законодательные документы — «указы», есть, практически, право формировать правительство по своему усмотрению, есть собственное управление делами и своя администрация, есть право назначать или кардинальным образом влиять на назначение руководителей на местах, есть возможность влиять на ход выборов и, таким образом, формировать «свой» парламент.
Если ЦК партии представляло собой отдельную независимую ветвь власти, гарантирующую устойчивость общества и обеспечивавшую надзор за остальными ветвями, то аппарат президента никаких функций независимой ветви власти не исполнял, а наоборот, яростно конкурировал и, что важно, постепенно перетягивал на себя полномочия и контроль над законодательной и исполнительной властью. Если раньше партийные лидеры руководствовались идеей коммунизма, то теперь, в отсутствие идеологии, президенты бывших республик СССР руководствуются исключительно соображениями собственной наживы. Сама идея наличия «сильного» президента, существующего параллельно остальным ветвям власти, конкурирующего с ними и оказывающего непосредственное воздействие на них, автоматически приводит страну в авторитарный режим, практически без исключений.
Такого государственного строя, который возник и существует в бывших республиках СССР, нет ни в одной стране, которая может похвастаться свободой, демократией, прозрачностью власти, низким уровнем коррупции и устойчивостью. Зато подобный уклад можно обнаружить во многих странах третьего мира. И чем безысходнее в них ситуация, тем больше, оказывается, власти сосредоточено в руках у одного человека.