Общественные блага, это такой товар, у которого присутствуют следующие признаки:
- Признак неисключения — практически невозможно исключить человека из круга потребителей данного блага;
- Признак неконкурентности в потреблении — потребление блага одним человеком не уменьшает возможностей потребления его другим;
- Признак неделимости — благо нельзя разложить на отдельные единицы.
Примеры общественных благ — дороги, колодцы, общественный порядок, уборка мусора, защита отечества.
Теория, да, собственно и практика, гласит, что большие группы не способны создавать общественные блага без применения насилия или других избирательных стимулов. По большому счету, единственным оправданием существования государства является создание общественных благ за счет насильственной мобилизации ресурсов. Мы платим налоги, а взамен нам дают дороги, суды, армию, законотворчество, больницы, библиотеки и так далее.
Государство, которое перестает давать общественные блага, перестает быть нужным своему населению. Такое государство начинает опираться исключительно на насилие, которое идет не на создание общественного блага, а на защиту самого государства от собственного населения. Это состояние хорошо описывается термином failed state. Такое государство неэффективно и неконкурентно на «рынке государств» и клиенты, то есть, граждане, компании и инвесторы, которые способны сменить «провайдера» — делают это с большим удовольствием.
Само такое государство ждет печальная участь, так как включается неприятная обратная связь: Чем больше тратится денег на аппарат насилия, тем меньше тратится на общественные блага, тем больше нужно тратить на содержание аппарата насилия. Проигрывает не только население, но и бенефициары государства — властная элита. Возникает известная ситуация с верхами, которые не могут и низами, которые не хотят.
Зависимость стабильности государства от количества и качества общественных благ давно «просекли» так называемые «западные демократии». Нет, демократией там и не пахнет. Это, скорее, бюрократии. Власть, сосредоточенная в руках большого количества чиновников, которые научились кормиться с большого и все возрастающего количества общественных благ, питаемых все возрастающим количеством налогов. Ведь, чем больше оборот в этом бизнесе, тем больше может осесть в кармане у менеджера.
«Западные бюрократии» строят автобаны, вкладывают деньги в альтернативную энергетику, украшают клумбами улицы городов, плодят бесплатные учебные заведения, развивают бесплатную или условно бесплатную медицину, строят дамбы, мосты, каналы, запускают ракеты в космос — в общем, обеспечивают населению нет, не «стабильность», а «уверенность в завтрашнем дне», причем не от слова «дно», а от слова «день».
Но у общественных благ есть одна серьезная проблема. Они не нужны. Они существуют либо как искусственные образования, созданные бюрократией либо как нечто, потребление чего нельзя эффективно персонифицировать. Если ты являешься содержателем общественного блага, к которому тебя привлекли насильно, то, вероятнее всего, ты не нуждаешься конкретно в этом благе. За лифт в доме платят все поровну, но ездят каждый по своему. Поровну = несправедливо. Мост в Красноярске вообще не должен волновать жителя Омска, хотя он финансируется из кармана Омича в том числе. Участковому полицейскому зарплату платит, почему-то министерство иностранных дел, а не жители этого участка, что не только несправедливо, так как не дает возможности правильно сопоставить заплату с нагрузкой, но и вредно. Полицейский начинает работать не на тех, кого охраняет, а на «систему».
Что делать? Разумеется, нужно придумывать как персонифицировать общественные блага, как избавиться от «естественных» монополий, которые, так выходит, предоставляются государством и потому зачисляются в общественные блага. С дорогам решение уже найдено — простейшее — дорожный сбор включается в цену топлива. Более сложное, как в Германии на грузовом транспорте, машина оборудуется прибором учета «груз в пути» и считает тонно-километры, из которых высчитывается взнос каждого участника дорожного движения. Как только цена таких приборов вместе с ценой обработки этой информации станет ниже, а она станет ниже, в мире исчезнет куча проблем, связанных не только с содержанием дорог, но и, например, со страхованием. Или, намного легче решится проблема того, кто должен платить за новенькую дорогу в глухой деревне. Все вместе или только депутат, который построил ее для себя за государственный счет, не имея никаких на то рациональных оснований, так как в деревне той больше никто уже не живет.
Сама по себе идея персонификации общественных благ является очень сильным оружием в борьбе с коррупцией, а соединенная вместе с системой прозрачного учета бюджетных расходов, способна извести системную коррупцию на корню.
Практически все, что мы называем общественным благом, можно сделать индивидуально учитываемым, платным для каждого, но более выгодным за счет снижения налогов вплоть до нуля. Зачем нужны налоги и аппарат по их изъятию, если люди и так платят за все сами либо по мере потребления, либо, как в случае с медициной, в виде страховых взносов? А если нет налогов, то, бац, и нет государства. Нет «лидеров нации», как правило толкающих страну в пропасть, нет воров у власти, нет псевдо выборов и псевдо демократии. Нет всей этой суеты, созданной лишь для того, чтобы кучка упырей кормилась нашими деньгами.
Хорошая идея, но утопичная. У нас остается, все еще такая вещь как армия, суды, охрана порядка и законотворчество. Но и тут можно кое-что сделать.
Охрана правопорядка может быть приватизирована. Когда община выбирает на какой-то срок себе охранную фирму из возможных альтернатив и платит ей. Фирма охраняет территорию, борется с преступностью. А, если преступник убежал на территорию другой охранной фирмы, то его поймает другая фирма по договору с первой. И первая заплатит другой фирме за потраченные человеко-часы. Точно также как авиакомпании продают на своих бланках билеты на других перевозчиков, могут поступать и охранники — клиринг, или, по русски, взаимозачет потраченных усилий, сделает для преступника невозможным побег и, заодно, сделает охранников напрямую заинтересованными в его поимке. И взятки и знакомства тут уже не сработают.
Суды точно также могут стать частными судебными корпорациями — третейскими организациями, которых, как церковный приход, выбирает сам гражданин и платит туда взносы, чтобы затем, обращаться в этот суд со своей жалобой. Сами же «корпоративные суды» содержат за свой счет апелляционные органы и, поэтому, стараются, дела до апелляции не доводить или производить такие решения, которые не имели бы успеха в апелляционной инстанции. Такие «корпоративные» суды стали бы специализироваться на разных аспектах активности. Кто-то получал бы взносы, в большинстве случаев, от компаний — был бы явно «хозяйственным» судом. Кто-то, так бы сложилось, специализировался по уголовным делам. Кто-то по семейным и гражданским и так далее.
Законотворчество точно также демонополизируется при помощи наиболее возможно глубокой федерализации страны. Да, законодатели в каждой общине или субъекте федерации были бы локальными монополистами, но, свободная миграция людей, ресурсов и капитала между субъектами федерации делала бы эту монополию весьма условной и законы писались бы не для «абы запретить», а для того, чтобы люди, ресурсы и капитал выбирали свой субъект федерации.
Армия. Тут, как ни странно, есть целых три решения. Это или содержание армии за счет федеральных взносов субъектов федерации, либо сама армия содержится субъектами федерации и всю страну охраняет не единое войско, а «военный альянс». Либо, как это сделано в Иране, в стране существует две (можно и больше) армии, каждая со своим финансированием. Наличие альтернативной силы не дает ее оператору монопольного права на ее применение и гарантирует устойчивость обществу.
У нас остались еще «общественные блага», которые нельзя учесть и расписать персонально?