Пионерский лагерь в Крыму на ЮБК. Самый большой после Артека и какого-то Орленка, да и то, те лагеря как бы «мультилагеря», а это – «моголагерь». Народу очень много. До 16 отрядов по 40…50 человек = 700…800 человек. На отряде по 4 вожатых. Вожатые – вымотавшиеся и устают. Лагерь находится на достаточно крутом склоне горы. Столовые наверху, бараки с отрядами (25 человек на палату) на самой горе, а море — внизу. Питание 5 раз в день, купание 2 раза в день, сон – два раза в день. Вечером – какое-то развлечение типа кино или дискотеки. Детей (представьте себе высыпанных из коробки на стол тараканов) строить и считать надо минимум 10 раз в день. Горло срывается на второй день. Туалеты и умывальники – в отдельных зданиях санузлах, в которых всегда по щиколотку мокро. Хвойный запах реликтового леса, кроме пионеров – много ос. В дополнение ко всему у вожатых, к тому же, своя ночная жизнь и если дети во время тихого часа ведут себя тихо, то им просто очень толково объяснили, что тихий час – не для них, а для вожатого и не дай бог он проснется!
Я – вожатый. Который год езжу в лагерь, чтобы «заодно и отдохнуть». Денег, которые платят вожатым, хватает на билет туда-обратно плюс какой-то винчик и нехитрые развлечения. Нас на отряде 4 человека и мы как-то распределяем обязанности. Я – «ветеран» и потому девочкам, которые приехали из Киева «на практику», сразу объявляю, что «командовать парадом буду я». «Какой наглец», думают они каждый раз и «Как нам повезло», думают они, поняв потом, что им, типа чудом, достался самый благополучный отряд в лагере. Хотя мне отдавали всегда самых стремных. Потому что «Рома справится».
А Рома, а для детей Роман Владимирович, не то, чтобы «справлялся». Он не напрягался. Он не решал проблем, он их не создавал. Горло срывается? Повесь свисток на шею. Научи детей трем командам по свистку: «Построиться», «разойтись», «Стой-где-стоишь» и горло – целое.
Вожатые заняты разлиновкой графиков дежурств по столовой и по палатам, следят за соблюдением графика, модерируют конфликты, каждый раз бегают с новой сменой дежурных в столовую, чтобы не без крика объяснить, как и что брать и куда накрывать и как именно мыть пол. Нет, это не наш метод. Теория решения изобретательских задач гласит, что лучшая альтернатива чему-то – его отсутствие, но функция чтобы продолжала выполняться. Значит – долой график дежурств и да здравствуют добровольцы. В первый же день, построив детей и объяснив базовые вещи, спрашиваешь: «Кто хочет дежурить по столовой всю лагерную смену?». Ответ, как всегда, тишина. Я повторяю вопрос. Снова тишина. Нема дурных. На третий раз я намекаю, что я не просто так спрашиваю и а) будут плюшки и б) не понравится – можно отказаться. Тогда поднимается первая рука. «Ага, вот этот смелый умный и трудолюбивый человек (часто – девочка с умными глазами) будет – главным, старостой, привилегированным». Потом поднимаются еще руки. Я набираю 4-х человек и говорю: «Спасибо за ваш выбор. Сейчас мы пойдем вместе накрывать на стол. Вы, за это, получаете всегда лишнюю порцию. На второй ужин у вас всегда двойная доза фруктов. Вы можете официально не спать днем и заниматься своими делами (но вести себя тихо) и, главное, вы купаетесь не по расписанию как все, а когда хотите». Лишние порции всегда есть. Если с девочками поварятами дружить – они появятся. Если дежурные работают быстро слажено и хорошо: расставили стулья, накрыли, убрали, подняли стулья, помыли пол, то повара их всегда благодарят. А дежурные – профи. Они изо дня в день делают одну и туже работу и наловчились, разумеется, так, что на их работу просто приятно смотреть. Наш отряд ставят в пример, дежурным раз в неделю раздают грамоты, отряду выдают мешок с конфетами в качестве приза, который достается, разумеется, дежурным. Дежурные пять раз в день и, разумеется, без сопровождения вожатым, гордо поднимаются в столовую как астронавты в фильме «Армагеддон». Их узнают в лицо. Их приветствуют. Утренняя линейка – не для них, тихий час не для них и флаг на пляже – не для них.
Точно также решается вопрос и с дежурным по палате, который должен просто подмести ее утром. Для него тоже не будет линейки и будет свободное купание и лишняя пайка. Откуда? От проблем с учетом. В лагере всегда где-то один из 20 находился в изоляторе. Забитые туалеты с жижей по щиколотку – отличное место для распространения кишечных инфекций. Еще можно перекупаться, получить солнечный удар, сломать руку, просто простудиться. В изоляторе – свой учет людей и обедают они, не выходя из медицинского корпуса. Но эти же порции остаются и за отрядом. Задача вожатого – распределить их правильно, а не случайно, просто крикнув «Кто хочет добавки?»
Остается самый трудный участок работы вожатого – купание. Это – стоять у кромки воды и считать головы детей. Это – выгонять их по подъему красного флага на спасательном мостике. Это – строить и считать их до того, как флаг снова опустится, чтобы они успели зайти в воду. Больше 15 человек купать одновременно нельзя. Обычно отряд можно разделить на 4 группы. Одна группа купается, три сидят на пляже. Цикл купания 10 минут. Это – ад и для детей, и для вожатых. Суета, азарт, погоня за «еще чуть-чуть», нарушения техники безопасности, солнечные удары у детей, так как не успеваешь проследить, чтобы все были в кепках и панамках. И снова, это – не наш путь. У меня дети купались когда хотели и сколько хотели. Ведь, если убрать суету и ажиотаж, то окажется, что купаться люди и сами будут недолго и не все, ведь на берегу есть много интересного. А те, кто хочет купаться до посинения, не выходя из воды часами – пусть купается и потом болеет. Мне нужна лишняя порция в столовой. Хотя, оказывается, что вот эти самые – с синими губами, никогда не болеют.
Значит, надо убрать ажиотаж. Итак, у меня 8 человек уже привилегированных. Они купаются когда хотят и не торопятся встать в строй при построении и сами быстро выходят при красном флаге. Они знают, что через минуту снова зайдут. В течение трех дней я увеличиваю количество привилегированных – разрешаю купаться «сколько хочешь» в обмен на какие-то услуги или работы. Затем я ввожу санкции нарушителям дисциплины: сидишь, пока плавки не высохнут. В итоге у меня перед заходом в воду строится уже не 15 человек, а 5-7. А последний из этих трех дней я ломаю шаблон.
Сначала я договариваюсь с физруками, что я делаю утреннюю зарядку сам, на пляже, а не веду их на стадион. Никто, кроме меня так не делает. Стадион ведь рядом со столовой, а пляж – внизу. Это – лишняя беготня. Да и командовать зарядкой на стадионе будет физрук, а на пляже – ты сам. Еще и это море – провокация ажиотажа. Физруки оценивают мое рвение и всегда соглашаются на сделку. Дети идут на зарядку в плавках и с полотенцами на зависть остальным пионерам, которые идут в противоположную сторону – на стадион. В конце зарядки у меня получается время для водных процедур. И тут я говорю: «Купаться могут все!». Я не рискую. Вода с утра прозрачна, и я вижу все, что мне нужно. Дети заходят в воду неспеша, так как часики не тикают и поэтому первые успеют выйти до того, как зайдут последние. Когда дети зашли или почти зашли в воду, я объявляю: «Кто сейчас сам, без команды, выйдет из воды, может купаться дальше сколько захочет!» Дети не понимаю вообще, что происходит. Переспрашивают. Самый смелый выходит и смотрит на меня и переспрашивает: «Можно я теперь снова зайду в воду?» Да, отвечаю Я, конечно. На сколько хочешь! Поняв, что это – новая такая игра, дети выходят из воды и, получив разрешение, снова заходят. И переговариваются между собой: «Роман Владимирович сошел с ума». Но я своего добился: У детей исчез страх выйти из воды и потом сидеть на берегу полчаса сохнуть и дети поняли, что купание не такая уж и ценность.
Итак, я стою у кромки воды. Ко мне подходит пионер «Роман Владимирович, можно зайти в воду?» Да, говорю я. И прибавляю в уме +1 к находящимся в воде. Из воды выходит другой пионер: «Роман Владимирович, я вышел из воды». «Спасибо», отвечаю я и вычитаю -1 из числа купальщиков. Число никогда не превышает 12. Красный флаг? Остальные вожатые отрядов слева и справа начинают орать, чтобы дети вышли из воды, второй вожатый суетливо строит следующую группу, следя, чтобы никто не попал без очереди. Мои дети, услышав крики, спокойно выходят, спокойно смотрят на флаг и потом спокойно заходят в воду. И им нравится быть хозяевами ситуации! Я на пляже с детьми справляюсь один. Мне не нужен второй вожатый. Девочки, конечно, с удовольствием ходили со мной на пляж, ведь у меня не было криков и скандалов, но, откровенно отдыхали. Впрочем, как и я, потому что стоять и смотреть в море – тоже работа, которую можно делегировать.
Лагерь – большой, пляж длинной в 350 метров, главный физрук, стоя на мостике вначале пляжа следит, чтобы вожатые все время стояли у кромки воды, а не сидели. Потом он рассказывает на планёрках, что вожатые безответственны, не делают свою работу. Вон, только Рома – все время стоит и смотрит за детьми. А у Ромы – зеленая кепка. Очень узнаваемая на расстоянии. Единственная в своем роде. Это даже не кепка, а такая шапка-бейсболка, сделанная спереди из поролона, а сзади из пластиковой сеточки, но передняя часть оформлена как у кепки, с изломом на козырек. Физрук – зам директора лагеря, видит эту кепку, а не меня. Потом у что кепка надета на одного из пионеров, из тех, что более рослый. А Роман в это время лежит на пляже в лежаке, сделанном из песка другими пионерам. Подголовники, подлокотники – вот это вот все. Роман, конечно, считает в уме пионеров и, конечно, временами, быстро оценивает количество голов в воде. Тем более, что дети, если их не насиловать разбиением на группы, группируются сами в свои междусобойчики и ходят в воду командами, которые и следят сами друг за другом и которые легко узнаваемы с берега.
Вдали от пляжа, метров 100 от берега, в море слегка выступают из воды три круглые бетонные шайбы диаметром по 10 метров каждая. Причем одна шайба сделана полностью и поднята над водой на один метр. А остальные шайбы недоделаны. Есть бетонные стены, которые слегка выступают из воды и есть их внутренность, заполненная большими камнями, бетонными блоками и щебнем. Шайбы, видимо, должны были служить волнорезом, защищая пляж и дельфинарий от зимних штормов. Одним из развлечений для детей из старших отрядов было «сплавать на шайбу». Вполне безопасно при абсолютно спокойном и прозрачном море глубиной не более 10 метров. Даже, если утонешь, то вытащат. Им разрешали плавать небольшими группами в сопровождении вожатого мужского пола. Ну и мои пионеры просили меня сплавать. Совсем старшим я обычно просто отдавал свою кепку, чтобы физрук видел, что они – с вожатым. А с теми, кто несколько младше, я плавал сам. Однажды я поплыл с двумя старшими парнями. Программа: понырять, позагорать. Мой отряд был оставлен на попечение второй вожатой, и мы отчалили.
Гуляя по недостроенным шайбам и пытаясь поймать крабика или креветку, я поскользнулся на скользкой от водорослей бетонной плите и порвал кожу на ноге концом арматуры. Больно. Кровь. Минут пять я звал спасателей, которые не понимали, зачем они должны грести в такую даль. Но потом они приплыли, мы, селив лодку и поплыли к берегу. В шлюпке было воды по щиколотку – шлюпка текла, как и любая другая деревянная лодка и воду временами надо было вычерпывать. Но тогда вода смешалась с кровью, капавшей из ноги, и окрасилась вся в красный цвет так, что казалось, что это я потерял столько крови, что ею залило лодку.
Когда мы подплывали к берегу, нас уже встречала толпа любопытных детей. С Романом Владимировичем что-то случилось! Меня знал обычно весь лагерь. Среди детей я успел заметить свою старую знакомую, также вожатую-ветерана Маргариту Васильевну. Дама средних лет. Мы с ней чудесно пару раз вдвоем без посторонней помощи держали отряд. Но в эту смену мы разминулись и нам дали разные отряды. Ей – старших, а мне – 13-летних. Это была очень красивая женщина, похожая во всем на Софи Лорен. Видимо она это знала и потому своим макияжем явно косплеила знаменитую актрису. Большие глаза, грудь, фигура, прическа. С ней было очень хорошо, она была надежным партнером и то, что у нее была легкая, кхм, особенность поведения, совсем не мешало. А особенность была в том, что она была а) доверчива, б) мнительна и в) серьезно считала себя экстрасенсом. Она была послана высшими силами творить добро. Когда-то однажды, я ее напугал тем, что плыл животом вверх метров 15 точно под ней, то, вынырнув, впереди нее обнаружил ее в панике. Она была, как потом оказалось, уверена, что за ней послали морского демона, чтобы убрать ее с этого света, так как добро, которое она творит, мешает злу.
Так вот, в толпе из 30-40 пионеров я четко увидел ее полностью раскрытые большие-большие глаза, смотрящие на меня с волнением и ожиданием объяснений. И дети тоже орали, требуя рассказа. «И тут Остапа понесло»
– Это, дети, черноморская саблезубка. Очень редкая, хотя и опасная рыба. Водится здесь в бухте, поэтому, кстати, она и заповедник. Единственное, что от нее спасает – она боится белых буйков. Вы же знаете, что везде на пляжах буйки – красные, чтобы их было видно издалека. А у нас в лагере они – белые. Это чтобы саблезубка не могла подплыть к берегу. Поэтому, дети, никогда не плавайте за буйки. Во время своего рассказа я контролировал аудиторию. Мелкие верили раскрыв рот, старшие, а они были уже в курсе все истории, тихо хихикали. Но меня смущали вот эти большие-большие глаза. Они верили! Я несколько раз подмигивал Маргарите Васильевне, давая понять, что я несу бред. Но ее глаза на лице с полуоткрытым ртом, застыли как стеклянные.
Рана была неприятная рваная. Крови было, все-таки, много. Я пошел в санчасть где рану обработали и заклеили пластырями. Сшивать не пришлось. Возвращаюсь я в свой отряд и встречаю поджидавшую меня Маргариту Васильевну. Она была зла.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты зачем меня обманул? Я пришла и рассказала про черноморскую саблезубку своим детям, так они меня на смех подняли. Я их убеждала, а они ржали. Я им предлагала иди и спросить у Романа Владимировича, а они еще больше смеются. Они говрят, что это все -розыгрыш и никакой саблезубки не существует. Роман, я от тебя такого не ожидала! Я же, благодаря тебе, потеряла уважение в своем отряде»
– Так я вас и не хотел обманывать. Я же вам все время подмигивал!
– А я думала, что у тебя это – тик от пережитого стресса и болевого шока! Дурак! Я же волновалась!