Что такое «революция»? О! какой неиссякаемый источник вдохновения для гуманитария! А какие бывают революции? А революция ли контрреволюция? А что говорит Маркс, а что говорит Рабинович? Давайте поделим революции на категории. Бархатные, оранжевые, сверху, снизу, стихийные, организованные. А категории еще размажем по спектру. Вот та революция более красная, чем голубая. А та – более оранжевая, чем розовая. Еще два десятка диссертаций и книг. А кто является бенефициаром революции? Вот, если, скажем, произошла революция и существующий правящий класс был свергнут, то кто стал у руля? Те, кто свергал? От прямо вот так вот все? Или из толпы революционеров выделилась группа прохвостов, сумевшая на гребне волны народного гнева взобраться на трон? А остальным что? Что вообще происходит?
Если считать Землю центром вселенной, то траектория движения планет по небосводу будет сложной, петляющей и загадочной. Все становится сразу намного проще, если в центр вселенной поместить Солнце или, почесав затылок, от центра отказаться вообще. Так и с общественной теорией. Можно иметь бесконечно сложные теории революции, оперирующие ветвистым категорийным аппаратом, однако все станет намного проще, но и намного интереснее, если сменить точку зрения или, почесав затылок, отказаться от точки отсчета как таковой.
Например, можно принять, что государства не существует. Его нет вообще. Это – нечто, что присутствует только в памяти людей. Это – некий конструкт, идея, выгодная правящей верхушке, чтобы сформулировать принадлежность какого-то человека чему-то и направить его стадные инстинкты в продуктивное русло. Люди всерьез начинают думать о том, выгодно ли государству, скажем, взять новый кредит от МВФ или что можно сделать, чтобы государству было лучше или найти виноватых в том, кто делает государству хуже. А пойди спроси конкретного Петра, зачем тебе, скажем, Крым, то он и не найдет, что ответить. Но горло драть будет.
Намного удобнее собирать дань, если это не акт рэкета вооруженного бандита, а «налоги государству». Но, разницы между рэкетом и налогами нет никакой, даже цели формируются одинаково: «для защиты от других бандитов». Намного удобнее мобилизовать толпу, вставив ей в мозг очередную идеологию, целью которой будет «благо для государства». Намного удобнее попросить людей умирать под пулями, повиснув на колючей проволоке, если это «нужно государству».
Правда жизни в том, что правящая верхушка будет грабить народ всегда до упора. Лучшие времена у «государства» или «худшие», взято будет всё, что можно взять. Граница лежит там, где большинство населения скажет «достало» и пойдет в чулан за вилами. Это не является сознательным порывом некоей «элиты». Это – результат браконьерства нескольких «элит», которые гребут всё, до чего дотянутся. Общество, в этом случае, всегда будет балансировать на грани социального взрыва. Не имеет значения, чей Крым, почём нефть, сколько взять у МВФ, и кто именно -президент страны. Лучше жить народ не будет. Заберут всё.
Позвольте, скажете вы, а как же больницы, дороги, образование, общественный порядок? А тут никакого противоречия нет. Во-первых, все эти вещи создаются, в первую очередь, в интересах правящих элит, как минимум, чтобы лучше вести войну или лучше быть готовым к войне с другими бандитами. Во-вторых, эти вещи, так называемые общественные блага, не могут быть созданы народом самостоятельно. Их можно создавать только под принуждением. А раз народ, в отсутствие «государства», не способен иметь общественных благ, то правящий класс, создав такие блага путем насильной мобилизации населения, продает их потом ему же, а не дарит, причем втридорога. Как продает? Начиная от дешёвой саморекламы с перерезанием ленточки у дверей новой школы, заканчивая более мягкой «продажей», при которой, наличие новой больницы или свежей дороги позволит подоить народ еще больше, не вызвав ропота.
Выше, в двух словах, была описана теория стационарного бандита. Это теория, согласно которой, государство образовывается тогда, когда разбойник, не найдя в округе ни одной не разграбленной дотла деревни, и не найдя больше средств к пропитанию, догадывается до того, что лучше грабить не до конца, а оставить чуть -чуть, чтобы деревня не вымерла с голоду, но чтобы потом можно было эту деревню регулярно доить. Точно также человек, по отношению к природе, перешел к сельскому хозяйству тогда, когда охота уже не могла прокормить племя. Всё в лесу было съедено. Эта теория подразумевает наличие у государства некоей структуры, которую можно сопоставить с тем самым бандитом. Но, а ка же тогда «западные демократии»?
В реальности бандитов много. Это всегда – банда. Так или иначе они или сами собрались вместе, чтобы облегчить себе задачи или их «свела судьба» или они, начав «возделывать» территорию, оказались в ситуации, когда на этой же территории есть другие бандиты(банды) и надо договариваться. Договариваться надо, так как существует две конфликтные зоны: Первая, это частный объем надоев каждого бандита, который можно увеличить за счет отбора у товарища по серпентарию. Вторая – это общий надой с «территории доения». Его нельзя превышать выше уровня терпимости народа.
Да, бандитам надо договариваться. Как ОПЕК договаривается о пределах добычи нефти, так и бандиты в структурах, которые можно назвать «государством», то есть, более-менее устойчивых, находятся в состоянии договора. Это или явный договор или «холодная война» или репутационные отношения сдерживания, как в итальянской мафии. Если банды не могут договориться, то они, мобилизовав население, начинают драться друг с другом. Поводом для драки может послужить то, что один из бандитов, формально получивший власть в «государстве» и поверивший, что это, как его учили в школе, является основанием для узурпации надоев, перестает делиться с другими бандитами. Тогда другие бандиты ставят на центральной площади страны музыкальную сцену с громадными медийными экранами, раздают «наколотые апельсины» и мобилизуют народа «для блага государства» против зарвавшегося узурпатора. Народ в итоге как был нищим, так и останется, но узурпатору придется отойти в сторону. Бывает хорошо, когда бандиты имеют некоего диспетчера. Тогда можно решать конфликты без привлечения возмущенных толп. Но тогда «государство» становится зависимым от здоровья этого диспетчера. Также, в таком государстве остается проблема браконьерства – поделив, при помощи диспетчера, частные источники надоев, они будут доить народ до упора. Бывает, когда бандиты всерьез вступают в договор и не нарушают его ввиду существования глубоких внутренних связей, делающих бандитов взаимозависимыми. Такие бандитские образования являются наиболее устойчивыми и то, что мы видим, как результат «эволюции общества», на самом деле, типичная «ошибка выжившего» и результат естественного отбора. Государства, в которых такой договор не был достигнут, просто не существуют долго. Да, такие государства существуют прямо сейчас, но они все или сравнительно молоды или в них отсутствует договоры между бандитами только потому, что бандит в государстве – один единственный, что крайне вероятно для небольших, по населению, стран. То есть, те самые «западные демократии» — это зрелые бандитские образования, которые нашли формулу децентрализованного равновесия.
В чем секрет их успеха? Секрет прост. Договор позволяет разрешить проблему «общего надоя» и создать картельный сговор, при котором стороны соблюдают квоты надоя, как члены ОПЕК соблюдают квоты добычи нефти. Наличие договора позволяет отойти от практики браконьерства и выдавливания из народа наперегонки кто сколько может. Почему выгодно доить чуть меньше, чем «до упора»? Во-первых, это позволяет повысить ценность «барреля надоя». Во-вторых, для создания «аварийной подушки» на случай непредвиденных обстоятельств. В случае войны или стихийного бедствия, народ, который не доведен до ручки, будет способен выдержать больший удар, чем народ, который выдоили до упора. То есть, «аварийная подушка» нужна правящему классу точно также как дороги, всеобщая грамотность и развитая система промышленных стандартов. Это – средство защиты своей территории доения от других потенциальны доителей. Становится понятно, что такие «государства» могли сложится только исторически. Когда границы «территории доения» имели некие естественные причины. Наличие «естественных границ» определяло, как и неприемлемые транзакционные издержки для смены бандитом территории доения, так и неприемлемые транзакционные издержки для других бандитов, желающих увеличить свои надои за счет других. Приходилось или договариваться или исчезать с политической карты. Ни одно «государство», чьи границы были проведены кем-то искусственно, поперек этносов, культур, географических препятствий, скорее всего не будет способно к быстрому достижению договора среди бандитов. У них либо будет один бандит, либо они будут постоянно в состоянии реальной (или «бархатной») войны банд, либо ситуация будет иметь видимость равновесия до тех пор, пока жив «диспетчер».
Позволить населению получать немного больше, чем нужно для жизни выгодно еще потому, что населению эти излишки девать некуда, кроме как инвестировать в бизнес тех самых бандитов Бандиты, ограничив свои грабительские порывы договором, получают дополнительные блага. Сам договор такого рода, или сложившаяся ситуация сдержек и противовесов, эквивалентная такому договору, является также общественным благом, но только в обществе бандитов, среди себя.
А что происходит с «государством», которое управляется бандитами-браконьерами, в случае внешней угрозы или стихийных бедствий? Такому «государству» становится очень плохо. Смертельно плохо. Оно становится легкой добычей для других бандитов, если рядом с этим «государством» находится не «исторически-децентрализованная банда», которой нет дела до чужих земель (так как такая банда давно перешла от охоты и собирательства к фермерству), а такой же клубок браконьеров, «государство-монобандит» или государство «браконьеры с диспетчером».
Отсутствие внешних угроз также не спасет банду браконьеров в случае серьезных проблем. Мы же помним, что народ в таком государстве постоянно находится на грани «достало, где мои вилы». И, при серьезных потрясениях, эта черта легко переступается. Люди, разбирающиеся в истории тут же вспомнят, как извержение исландского вулкана вулкана Лаки с 1783-го до 1785-го года привело к серии неурожайных лет во Франции. Погрязший в долгах король Франции Людовик XVI уже был не в силах ни остановить кризис, ни накормить народ. И 14 июля 1789-го народ штурмовал Бастилию и началась одна из самых кровавых страниц мировой истории под названием Великая французская революция, полностью перекроившая политическую карту Европы.
Но сегодня браконьеры из стран третьего мира не будут пытаться всерьез, а не для пропаганды, компенсировать потери населения, не будут замораживать кредиты, не будут выплачивать пострадавшим компенсации, не будут заботиться о беженцах. Правда в том, что бандитам-браконьерам не страшно. У них стоит наготове заправленный бизнес-джет, а все самое ценное, в том числе и дети, уже давно находится вне территории доения.
В бурлящем котле стихийных восстаний со временем выкристаллизуются настоящие вооруженные банды, которые будут контролировать целые территории и доить население, на них находящееся. Молодым людям, не имеющим работы и средств к существованию, не останется другого выхода, как примкнуть к этим бандам. Тем более, что оружие в руках делает секс и деньги более доступными. Эти банды будут драться друг с другом и с остатками «легитимной власти». Они будут вводить террористические методы управления, так как «мягкое влияние», ввиду отсутствия легитимности, перестанет действовать. Они будут искать спонсоров и поддержку за границей, обещая участие в дележе будущих надоев. А спонсоры найдутся, особенно, если стихийное бедствие, переполнившее чашу народного терпения, затронуло и соседей, которым срочно нужно найти новые источники надоев. Новые бандиты будут заниматься изготовлением и торговлей наркотиками, похищениями с целью выкупа, выполнением «заказов» соседних бандитов. Возможно, одна из банд или новый картель сможет свергнуть остатки предыдущей власти и тогда события назовут революцией, но уже без бархата и цветов. А если предыдущие бандиты смогут побороть новых, то это время назовут «смутой». Но это будет все равно – гражданская война.